Поначалу Алекс рассчитывал на лейтенанта и следствие. Что-то полицейские должны были бы выяснить. Он ждал звонка, но его не было, и вчера Алекс позвонил сам. Лейтенант не был невежливым, но разговор едва ли продлился минуту. Полицейский сказал, что следствие идет, рано пока о чем-то говорить, и что Алексу позвонят, как только в этом возникнет необходимость. Алекс хотел поговорить о том, может ли это дело попасть в разряд «нераскрытых преступлений», хотел спросить, если хоть какие-то зацепки или предварительные версии, но лейтенант рассматривал какие-то бумаги одновременно с разговором, и Алекс не решился быть слишком навязчивым. Пожалуй, день-два можно подождать.
И только проснувшись утром, Алекс – у него было четверть часа, чтобы поваляться в кровати – догадался, что лейтенант не хотел с ним разговаривать, пытаясь быстрее прервать контакт. Он лишь делал вид, что вчитывается во что-то одновременно с беседой по скайпу. И хмурился не потому, что пытался сосредоточиться на всем сразу.
Это показалось Алексу настолько ясным, что он сел в кровати, глядя перед собой в одну точку. Происходящее вокруг этого события – убийства Алекса – выглядело каким-то… странным?
Фальшивым – вот подходящее определение.
Два дня назад Алекс говорил по скайпу с родителями Кирилла. Прежде он их, конечно, не знал, и сейчас счел необходимым выйти с ними на контакт, предложив свою помощь. Говорила в основном мать Кирилла – седая маленькая женщина в возрасте. Отец, хмурый, с большой проплешиной на голове, сидел подле нее, хмурился и почти все время молчал. Женщина постоянно прикрывала лицо платком, и некоторые слова звучали невнятно. Когда Алекс спросил, когда и где состоятся похороны, мать заявила, что похорон не будет. Вернее, не будет в их классическом варианте – с родственниками, близкими, с поминками и застольем. Кирилла просто похоронят, на могилу придут только родители и старшая сестра.
Стыдно признаться: в тот момент Алекс испытал облегчение. Он меньше всего хотел сейчас ехать куда-то, здороваться с незнакомыми людьми, с которыми больше никогда уже не встретится в своей жизни, произносить соболезнования родителям своего друга, смотреть на постные физиономии и украдкой поглядывать на часы. Одно то, что его избавили от этого одним махом, показалось огромным плюсом.
Он уже давно слышал, что даже похороны и свадьбы все чаще переносятся в виртуальное действо, и люди все реже затрудняют себя этими многочисленными скоплениями вживую. Особенно похороны – все-таки веселиться вместе куда ни шло, а вот то, где сплошной регламент и правила, где основа посиделок – горе, легче пропустить.
И все-таки родители Кирилла не показались ему настолько продвинутыми, их горе порождало потребность видеть лица вживую, а не на мониторе, почувствовать чьи-то руки, выпить в память о сыне с кем-то плечом к плечу. Почему же они решили поступить иначе?
Кроме родителей и действий полиции Алекса смутила и реакция коллег по работе. Никто о Кирилле не говорил вообще. Да, они все выходили на связь строго по